Гостья вошла без стука. Молча и торжественно прошла в комнату и села за стол напротив меня. Я как-раз грешила – поздноужинала зефириной в шоколаде. Договорилась со своей совестью на одну штуку. При виде незнакомки, вторгшейся в мой дом (это при закрытых дверях-то!) чуть не подавилась той самой зефириной. Пока я, не сводя с дамы изумлённого взгляда, пыталась запить своё удивление водичкой, незнакомка сняла с плеч старую зелёную котомку и вытащила на свет зелёное вязаное полотно, спицы и сосредоточено начала вязать, искоса на меня поглядывая. Надо было что-то делать с этой сценой из комедии абсурда. И я рискнула нарушить молчание, несомненно самым оригинальным вопросом, пришедшим мне в голову:
– А вы кто?
Дама подняла голову, перестала стучать спицами:
– Ты что, хочешь сказать, что не узнала меня?
– Нуу… это и хочу сказать,- неуверенно промямлила я, усиленно пытаясь вспомнить, а не сталкивала меня судьба-судьбинушка где-нибудь с такой неординарной личностью: женщина была высока, худощава, со впалыми скулами и большими грустными глазами.
Какой-нибудь классик описал бы её старинным словом: чахоточная. Одета в несуразное зелёное платье, со слегка взлохмаченными волосами, она казалась абсолютно неуместной в моей комнате – словно ёлка посреди Сахары. При всём этом от дамы веяло прямо таки потусторонностью, и я даже начала всматриваться, а нет ли у неё с собой косы. Правда, та, которая с косой, вряд ли со спицами вязальными ходить будет. Отлегло.
Незнакомка снова подняла на меня свои грустные глаза и сказала просто:
– Тоска я. Зелёная. Добрый вечер тебе.
– Добрый, – на автомате ответила я, – Тоска… Зелёная…
– Вот, – она виновато улыбнулась, – пришла к тебе, встречай. И гостинцы принесла, – Тоска полезла в котомку, из которой выудила огромный китайский термос, кулёчек с печеньем и изрядно помятый лимон.
– Сейчас быстро плед довяжу, замотаешься в него; чайку тебе плесну с лимоном, залезешь на подоконник и будешь смотреть в ночь.
– Зачем? – искренне удивилась я. – Темно же. Чего я там увижу?
– А там ничего и не нужно видеть. Просто сиди, смотри и грусти.
– Зачем? – снова удивилась я, – мне не грустно сейчас.
– Как-это не грустно? Как? – раздражённо вскинулась Тоска, – выходит я зря припёрлась, да? Ты это мне хочешь сказать? У тебя причин для грусти сто одна штука.
– Что-то я не очень понимаю, – мозг отказывался соображать совершенно – я никак не могла понять чего нужно от меня этой зелёной женщине с её термосом и её спицами.
– Разъясняю, отличница ты моя, – терпеливо забубнила гостья, – сейчас осень – время самой жестокой хандры, это – раз. На работе у тебя что? На работе у тебя неурядицы, это – два. Новое платье не купила? Нееее, не купила. Три! Руку кипятком вчера ошпарила? Так точно! Волдырь нагнало! Это –четыре! Друзья тебя предавали! Это – СТО! И тот, которому ты больше всех верила, он тоже….
– Так. Стоп! – оборвала я пылкую речь своей собеседницы, – Это сто один. Я поняла в общих чертах. Ну из всего этого что следует?
Что я грустить должна? В пледе на подоконнике с чаем, лимоном и печеньем?
– Именно так! – обрадовалась моей догадливости Тоска, – именненько так!
– Задача решается двумя способами, – ухмыльнулась я. – Осень – время грустное, не спорю.Но проходящее же. На работе? Куда же без неурядиц, но я их разрулю, не сомневайся! Платье в следующем месяце куплю. Не это, так другое. Ожог уже не болит совершенно. Друзья… – и тут я запнулась.
– Ага, – обрадовалась Тоска, – вот оно, вот оно, больное место-то! Правильно я пришла к тебе, правильно!
– Если предали, не друзья, значит, были. И жалеть незачем. И грустить лишнее, – произнесла я.
– Ну, а тот, который… – бросила козырь Тоска, – что о нём скажешь?
– А что говорить. У него всё хорошо. Значит, радоваться за него нужно. Значит, поводов для грусти – нет.
– А у тебя как? – ехидно поинтересовалась гостья моя, сузив глаза, – у тебя самой как?
– И у меня хорошо – будет. – Твёрдо ответила Тоске. – И чай я не пью – компот люблю, черносмородиновый с антоновкой. И подоконник у меня узкий, неудобно на нём сидеть. И зелёный цвет вам не идёт.
Теперь уже Тоска изумлённо на меня уставилась:
– Это как?
– А вот так. – И тут меня осенила грандиозная идея. – А давайте, мы вас сейчас переоденем. Где-то у меня завалялся белый габардин…
Пол-ночи ушло на раскрой и пошив белой туники, ещё пол-ночи на покраску волос и макияж. Не то, чтобы я была Марией Лопес, пальцы исколола изрядно, ругалась при этом тихонько и почти литературно. Но, к утру в моей комнате стояла довольно симпатичная, хотя и худенькая Муза. Она внимательно рассматривала себя в зеркало и казалась весьма довольной своим преображением.
– Ну, и что мне такой красивой теперь делать, – застенчиво поинтересовалось воздушное создание. Надо же, даже голос изменился. Мелодичным стал, журчащим.
– Дарить вдохновение. Светлой быть и летучей.
– Ну, тогда я пойду, да? Очень хочется другим показаться в новом наряде, ты же понимаешь?
– Конечно, понимаю. Лети, только наведывайся иногда, а то без вдохновения – никак…
– А ты что делать будешь? – спросила новоявленная Муза.
-Я? Жить буду. Сказки придумывать буду. Сказку о зелёной Тоске сочиню. О той, которая стала светлой.
Уже у самой двери гостья-подруга обернулась и спросила лукаво:
– Ты колдунья, да?
– Да, – ответила ей, – ещё какая колдунья…в своей голове-то…